Это ужасное чувство растерянности, когда приходят и говорят: «Я недавно рассталась с мужчиной. Мне обидно и больно. Уберите эту боль. Я хочу его поскорее отпустить!»
В реальности, никто не отпускает быстро. Даже те, кто по жизни — «сказал — сделал», даже те, которые все решили, кого морально так ударили, что после этого все, все, больше никогда…
Во-первых, привычка. Мы привыкаем думать о человеке как о составляющей нашей жизни. Услышали новость — сразу хочется позвонить, поделиться.
Покупая продукты, прикидываем, что приготовить на ужин, и только потом вспоминаем, что ужинать-то придется одной.
Оказываемся в красивом месте и поворачиваемся, чтобы встретить такие же восторженные, такие любимые родные глаза или немедленно хватаемся за телефон, чтобы отправить фотосообщение, а потом думаем: «А зачем?»
Есть множество якорей.
Общие друзья, любимая музыка, фильмы, привычка спать, повернувшись к нему спиной, — «ложечками». Это ведь нельзя просто взять и забыть. Оно все равно будет прорываться время от времени, и ты будешь просыпаться от ощущения замерзшей спины и тянуться сквозь пространство, скулить: «Согрей, ну согрей же меня!»
Есть глубинная память. Я уже жила с другим и была счастлива, а во сне все еще звала бывшего мужа. Мой мужчина гладил меня по голове, обнимал, укутывал в одеяло, когда я дрожала то ли от холода, то ли от еще не покинувшего тела стресса.
Ужас в том, что когда я называла его другим именем, я просыпалась.
Меня накрывало волной стыда.
Я ждала, что однажды утром он скажет: «Слушай, если ты его так любишь, иди к нему!» Но он не сказал.
А однажды заметил: «Ты стала спать спокойнее!»
Я оглянулась назад и поняла, что действительно уже давно не плачу во сне. Но на это ушло время. Несколько месяцев, когда меня день за днем отогревали и любили.
А до этого было два года медленного умирания брака, когда до меня постепенно доходило, что наше расставание неизбежно. Эта боль и сейчас накрывает время от времени, но уже реже, слабее.
Я занимаюсь пересмотром, осмысливаю ошибки, забираю из отношений все лучшее. И чем больше я нахожу этого лучшего, тем меньше печаль.
Во-вторых, есть биохимия тела.
Мы недооцениваем, насколько соединяемся с теми, с кем делим постель. Запах и вкус тела любимого человека — это наркотик.
Когда ты к нему привыкаешь, а потом теряешь, начинается ломка.
Поэтому многие и начинают забивать ее алкоголем, случайными связями.
Лишь бы не испытывать тяги.
Нужно время, пока организм перестроится на клеточном уровне. Поэтому многие после расставания начинают активно заниматься фитнесом, меняют схему питания, переезжают. Это можно объяснить и просто жаждой обновления, но глубинно это связано с тем, что обновления хочет наш организм.
Также важна и энергетика человека. С теми, с кем мы долго были вместе, мы образуем общие энергетические тела. Чем больше точек нас объединяло, тем больше тонких тел держало нас вместе.
Процесс разделения, разотождествления от «мы» на «я» и «он», подобен процессу умирания.
Вначале разрушается «физическое тело» — это происходит, когда мы собираем вещи, уходим из пространства, которое было нашим общим жильем.
Потом отмирает эмоциональное — когда мы уже больше не вздрагиваем от одного только упоминания имени человека, когда выплаканы все слезы и уже есть силы сказать друзьям: «Нашей семьи больше нет».
Потом разрушается поле общих привычек и так далее. Сколько на это уйдет времени, зависит и от того, сколько тел было разрушено до физического разрыва. Порой последнее, что нас держит вместе, это только общие дети и жилье. Но у тех, кто любил и верил, кто строил планы и уже мысленно представлял себя в старости рядом с этим человеком в окружении взрослых детей и внуков, быстрого разделения быть не может.
И «клин клином» тут, к сожалению, не помогает.
Потому что, слияние с одним не отменяет слияния с другим.
Это в жизни мы не можем одновременно находиться в двух разных постелях.
На тонком плане это возможно.
Иначе как бы мы могли одновременно любить и чувствовать своих детей, родителей и друзей?
Каждые отношения нужно дожить. Боль — доболеть.
Но время все равно свое заберет.
Единственное, на что повлиять не может никто, — это время.
Источник: